Глухонемой

ГЛУХОНЕМОЙ

Рабочий день в ГОМе (городском отделе милиции), где трудился Ерохин, традиционно начинался с курилки.
Утром, шагая на работу, Егор еще издали увидел привычную картину.
Сбоку от крыльца располагалась две придвинутые друг к дружке лавочки. На них и рядом с ними толпились молодые, и не очень, особи мужского пола. Объединяло всех наличие сигарет в руках или зубах. 
Сверху, всю эту сходку благословлял знак - «Место для курения».
Егор, понятное дело, сразу направился к курильщикам.
Тут были ребята из уголовного розыска, борцы с экономическими преступлениями и местные участковые.
Опера сидели забравшись с ногами на скамейки. В облаке никотинового дыма, под громкий смех, они больше походили на гопников, чем работников правоохранительных органов. Для полноты картины им не хватала по банке пива в руке и семечек в кармане. Хотя нет, семечки наверняка у них имелись.
Участковые стояли своей маленькой группкой рядом, и так как по службе им полагалось носить форму, а опера одевались в гражданское, то неискушенному прохожему могло показаться, что менты окружили банду хулиганов, и о чём-то весело с ними беседуют.
Егорка подошёл к коллегам по цеху и поздоровался с каждым за руку.
Речь, впрочем, как и всегда, шла о бабах и начальстве. Суть, всех разговоров сводилась к тому, что первых нужно трахнуть, а вторым не дать трахнуть себя.
Эти две не иссякающие темы, казалось, жили в курилке, и когда рядом появлялся живой человек, они набрасывались на него, выбивая из головы все остальные мысли.
Ерохин не стал менять ритуал. Закурив, он тоже высказал свое авторитетное мнение о начальнике райотдела и всех его замах. О низкой зарплате и несправедливом графике суточных дежурств. Потому переключился на Леночку из канцелярии, которая ведет себя хуже проститутки с окружной дороги, и только после этого, затушив окурок, покинул курилку.
- Тьфу ты, - отойдя на пару метров от этого “проклятого места”, сплюнул Ерохин. – Хотел у Валерки про краденые магнитолы спросить, а язык как заколдованный херню какую-то несет.
Егор оглянулся, но возвращаться не стал.
Переступив порог дежурной части - Ерохин удивленно присвистнул. Родной ГОМ преобразился! Полы блестели, с потолка пропала паутина, на столе дежурного (где вчера вечером была свалка), ровной стопочкой лежали сложенные папки и журналы. На подоконнике блестели чашки и вычищенный до блеска металлический электрочайник. Еще не сменившийся, дежурный - прапорщик Николай, с телефонной трубкой в руке, сидел в кресле и быстро заполнял журнал происшествий.
- Однако… - осмотрелся по сторонам Ерохин. – Коля, дай мне телефончик этой феи! Я заплачу ей как за интим, если она мне так квартиру выдраит и еды на неделю приготовит.
Довольный Николай, не отрываясь от работы, ухмыльнулся. Ерохин вышел на лестницу, потом вдруг остановившись, вернулся и еще раз посмотрел на Колю. Мундир на прапорщике был вычищен и застегнут на все пуговицы, включая и те, которые вчера отсутствовали. Глаза дяди Коли заволокла пелена, лицо сверкало радостью и полным удовлетворением. Всегда вспыльчивый и нервный, он вдруг приобрел спокойную плавность движений и безмятежную умиротворенность. Подобно буддийскому монаху восседал Николай на своем стуле – мудрый и просветленный.
- Дела… - покачал головой Егор. Задумавшись о переродившемся за одну ночь прапорщике, Ерохин поднялся на второй этаж. Дверь в кабинет была открыта, и из нее торчала взъерошенная голова Юрки Скворцова.
- Егор, здорова. Тут мужика доставили, - без объяснений и предисловий затараторил Юрка. - Поймали, вроде как, на карманной краже, будь добр допроси его. Ну, объяснительную возьми и все такое.
- Юрий, вы часом не зажрались? - Ерохин недоуменно посмотрел на коллегу, протискиваясь мимо него в кабинет.
На стульчике, возле Егоркиного стола сидел прилично одетый гражданин лет сорока. Не замечая милиционеров, он задумчиво смотрел в окошко.
- Понимаешь, тут такое дело, - тихо начал объяснять Юрик. - Я вчера вечером с Сонечкой, ну экспертом нашим, в кафешке посидел малость. Вино, музыка… как на водку перешел не помню. Голова раскалывается, а тут еще этот. – Скворцов тыкнул пальцем в сторону мужчины.
- Звони Соне, она виновата, пусть за тебя отдувается. Не я же тебя спаивал.
- Та погоди, дослушай. Чувак – глухонемой. Я ему на бумажке пишу и пальцами показываю. Замахался так, аж укачало. Ну, выручи Петрович! Ты же любишь всякие необычные случаи – твой клиент.
Егор прошел мимо мужчины на свое место. Тот заметил его и переключил внимание на Ерохина.
- Ладно, давай разбираться, - бросил Егор Скворцову.
Ерохин сложил руки в замок, повернул ладони наружу и вытянул конечности вперед, хрустнув пальцами.
Положив перед мужчиной лист бумаги и ручку, Егорка дал образец объяснительной. Потыкав пальцем в лист, Егор, тщательно жестикулируя четко произнес «Пиши». Мужчина улыбнулся, и кивнув принялся переписывать с образца шапку документа.
В это время Скворцов, попивая из бутылочки боржоми, благодарно смотрел на своего спасителя.
- Чем с Сонечкой история закончилась? Она же только из академии пришла, еще молодая девчонка, и как ты ее уговорил с тобой на свидание пойти?
Юрка махнул рукой, прикрывая глаза.
- Та ну её. Я думал, посидим, пофлиртуем, может в гости пригласит, а этот юный женский организм выжрал спиртного в два раза больше меня. О времена, о нравы… 
- Марк Цицерон.
- Хм, - икнул Юрка. – Я думал Шекспир.
- А еще ты думал опоить Соню. Сорвать этот нежный цветок своими грязными лапищами. Разбить девичье сердце о стену своего цинизма и жестокости. Насмеяться над честью доверившейся тебе наивной простушки. Сударь, вы подлец! Я требую сатисфакции. Будем стреляться через платок! Сегодня, сейчас!
Скворцов замер с открытым ртом и выпученными глазами. Не донесенная до рта бутылка боржоми полилась за пазуху, выведя его из ступора.
- Шутишь… Я сегодня Егорка, соображаю туго.
- Да какие тут шутки, - погрустнев, махнул рукой Егор.
Внезапно Ерохин оживился. Он вдруг вспомнил старый советский фильм.
В нем, средневековый доктор, дабы никому не раскрывать свои секреты, брал себе в помощники глухонемых учеников. Они не могли подслушать, проговориться или предать своего покровителя.
В кино был момент - лекарь заподозрил своего подмастерья в обмане и решил проверить слышит ли он. Тихо подкравшись сзади со стеклянной колбой, лекарь кинул ее на пол, внимательно следя за реакцией ученика.
Ерохину захотелось провести такой же эксперимент. Незаметно для глухонемого, Егор начал показывать знаками Скворцову – «Возьми с полки папку, тихо подкрадись и громко хлопни по столу, рядом с не о чем не подозревающим мужчиной».
Юрка сморщил лоб, развел руками и замотал головой, показывая всем своим видом «Не понимаю». Ерохин еще раз прижал палец к губам, прошелся по столу указательным и средним пальцем, махнул рукой к себе, указал на шкаф с документами, взмахнул рукой, показывая удар, и потыкал в стол.
Юрка хитро улыбнулся и, подмигивая, как жеребец закивал гривой. Он тихо встал, на цыпочках подошел к шкафу и вытащил Уголовный Кодекс с пояснениями и комментариями. Это была самая толстая книга в отделе. Толщиной в кирпич, и неимоверно тяжелая. Просто уронив этот Уголовный Кодекс на ногу можно было обеспечить себе синяк на пару недель. Ерохин даже стал немного беспокоиться, выдержит ли стол, если Юрка не рассчитает силу удара.
Тем временем Скворцов изображая ниндзя, бесшумно крался к своей жертве. Зайдя глухонемому за спину, Юрик скрутил пальцы бубликом в знаке «Окей», взял кодекс двумя руками, размахнулся и что есть мочи… ударил мужика по голове.
С глухим "боооом" мужчина обмяк и свалился со стула на пол в глубочайшем нокауте.
- Ёёёёёёёёёёёб, - только и выдохнул Ерохин.
Егорке вдруг стало очень жарко, он физически почувствовал, как пот из желез проходит сквозь поры и выходит наружу, покрывая лицо и все тело липким слоем ужаса. Сердце предательски сжалось отказываясь качать кровь по артериям. Руки затряслись.
- Ты, ты, ты что сделал? - заикаясь, прохрипел Ерохин.
- Ты же сам мне показал стукнуть его, - как ни в чем не бывало, обиделся Скворцов.
Спохватившись, Егорка вскочил с места. Подбежав к распростертому телу, приподнял мужчине голову судорожно пытаясь прощупать пульс на шее.
- Чего стоишь! - заорал он на Юрку. - Воды неси! В скорую звони!   
Юрка неловко затопал ногами на месте пытаясь сообразить, где он оставил свою бутылку с боржоми. В это время глухонемой застонал, открыл глаза и неожиданно произнес.
- Мужики! Что это было?
Ерохин опешил, а Скворцов поднял над головой уголовный кодекс, словно пастор библию и заорал.
- Аллилуйя! Братья и сестры! Случилось чудо! Немой заговорил!
Лежачий у Егора на руках мужчина вздрогнул и сквозь потекшие слезы проблеял.
- Я все честно про кражу расскажу. Не бейте больше.
Ерохин медленно встал. Непослушными руками вытер со лба пот.
- O tempora, o mores!
- Цицерон? - заулыбался Юрик.

1999 год.
Егор Ерошкин.