ОРД БАРОН

ОРД* «БАРОН»

(*ОРД – оперативно-розыскная деятельность)

«Онли ю
Вэн ай рили гет насинь ту ду
Кэнт би тру,
Онли ю
Вен ай лукед фо самбоди нью…
Лов ми ту…»
Ерохин сидел подперев руками подбородок и лениво подпевал радиоприемнику. Группа Саваж исполнила вместе с Егоркой ещё один куплет, после чего в кабинете воцарилась тишина.
- Онли ю-ю-ю, - вздохнул Ерохин не отрывая сонного взгляда от раскрытой белой папочки лежащей пред ним. За последний час папочка никоим образом не изменилась.
– Что же мне с тобой делать? – Ерохин задавал ей этот вопрос уже шестой раз, но папка упрямо не отвечала. – Лов ми ту, – просопел Егорка, закрывая глаза.
- Подъем по казарме! – Егор от неожиданности дернул руками. Покоящаяся на них голова соскользнула и гулко стукнулась об стол.
– Ты че? Уснул? – друг и коллега лейтенант Скворцов, ехидно улыбаясь стоял над Егором.
- Тьфу на тебя, – Егор потер ударенный лоб. – Теперь шишка будет. – Он потянулся, разминая затекшую спину.
- Я только сон смотреть начал, – зевая продолжил Ерохин.
Скворцов взглянул на разложенное перед Егором ОРД, с названием «Барон» на обложке.
- Ага, я даже знаю про что у тебя сон был. Цыгана своего брал с поличным, - Скворцов ткнул пальцем в дело. – Когда уже реализовывать будем?
- Было бы что реализовывать, – снова зевая отмахнулся Ерохин.
- Ну ладно, - пожал плечами Скворцов. – Кстати Егорка, ты ко мне в сейф не лазил? - Юрик попытался непринужденно сменить тему разговора, но странный вопрос насторожил Егора.
- Ну, во-первых, - аккуратно начал Ерохин, - это же сейф, как туда залезть? Разве ты его не запираешь? А во-вторых, что я там забыл?
- Да, понимаю, что сейф. Ну, мало ли, может я ключи на столе оставил, а тебе что- то нужно было. Коньяк - например.
- Юрик, ты чего? С какого перепугу я к тебе в сейф полезу? Да и не забываешь ты ключи на столе.
- Ладно, ладно, прости. – Скворцов, отошел от Ерохина к своему столу.
В их кабинете было всего четыре рабочих места. Как и во всех милицейских структурах, «в место для сотрудника», автоматически превращался любой стол со стулом и сейфом около них. Отдельно стол или сейф рабочим местом быть никак не могли.
Всего на этаже управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков было восемь кабинетов. Само собой разумеется, самый просторный принадлежал начальнику управления. Два кабинета поменьше - его замам. В одном размещалась канцелярия с Леночкой. (Леночка одновременно была секретарь, архивист и заведующая делопроизводством). Оставшиеся четыре кабинета занимали опера. Последние ютились по три-четыре человека на десять квадратных метров, но так как собирались в основном только утром на планерку, а дальше разбегались по территории, то после десяти ноль ноль в управлении становилось тихо и безлюдно.
Слева от стола Егора располагалось рабочее место капитана Славки Волошина.
Напротив, размещался стол самого уважаемого члена этого коллектива - оперуполномоченного по особо важным делам, майора Нестеренко Александра Васильевича.
«Дядя Саша», как его звали молодые опера, был самым старшим в отделе. Не смотря на солидный возраст, выглядел он превосходно. Спортивный, подтянутый, всегда гладко выбритый. Хоть на доску почета вешай, хоть в кино снимай. Настоящий пример для подражания молодежи.
Справа сидел, такой же старлей (как и сам Ерохин), Юрка Скворцов.
- Какая-то зараза, - продолжал Скворцов, - у меня из сейфа крысит. Второй месяц наблюдаю.
- Да, ну! – Егор, прикрыл дверцу своего металлического ящика. - Что пропало? И почему ты молчал до сих пор?
- Та в том-то и дело, ничего нужного не пропадает. Пол бутылки коньяка, пол пачки бумаги, мыло из блока, лезвия, - продолжал Юра. – Чай в пакетах, кофе, пара папок – тех, что для дел выдают. Даже пластилин для опечатывания кабинета и тот подбрили. Короче, фигня всякая и мелочь. Я бы может и не заметил, у меня много хлама хранится, но этот гад в делах рылся, а я на них «закладочки» ставил от нечего делать. Так и обнаружил. Потом уже специально стал наблюдать.
- Нормально, - Ерохин поднялся, обошел свой стол и оказался возле сейфа Скворцова. Он, достал из кармана свои ключи, вставил в замочную скважину и попытался провернуть.
- Твои не подходят, – задумчиво произнес Юрий. – Я уже пробовал.
Егорка вынул ключ. Когда это он пробовал, подумал было Ерохин, но плюнул на это. Не все ли равно.
- Егор, а помнишь ты говорил, у тебя осталась химловушка, которую ты у экспертов выменял.
Конечно Ерохин помнил, но зная к чему клонит Скворцов, Егор недовольно поморщился. Расставаться с «антивандальной миной» (даже отдавая её на «правое дело») очень не хотелось.
Пару месяцев назад, городские власти, поставили перед милицией задачу защитить от всяческих хулиганов государственную собственность, а именно телефонные автоматы.
Бороться с вандалами – разбивающими ради забавы и удовольствия таксофоны – было решено с помощью механических химловушек начиненных родамином.
Криминалисты разработали хитроумную штуковину с красителем внутри. Несмотря на простоту и дешевизну этого химического творения, смесь, дала потрясающие результаты. Вреда жизни и здоровью эта игрушка причинить не могла, но краску разбрызгивала шикарно. При попадании на кожу она, мало того, что не отмывалась и не отстирывалась, так еще и светилась в темноте, придавая хулигану (в ночное время суток) схожесть с собакой Баскервилей.
- Так что Егорка? Дашь? – Скворцов, вывалил на стол стопку дел, достал из сумки потрепанную записную книжку и вопросительно посмотрел на Ерохина.
Ерохин продолжал морщиться.
- А так? – Скворцов извлек из-под стола бутылку трехзвездочного Армянского. – Такой же старлей как и ты - три звезды, – искушал коллегу Юрий.
- Бери так, - Егор извлек из недр своего сейфа «мину», - А коньяк вечером разопьём.
- Идет, - сразу согласился Скворцов. Он ловко подхватил со стола Ерохина пакет и повернулся к своему сейфу, придумывая как лучше его «заминировать». – Я все свои пожитки к тебе перекину. Пока крысу не словлю.
- Нет проблем.
- Так по поводу «Барона», то бишь, цыгана твоего, что слышно?
- Все по-старому. Агенты докладывают, приезжать стал через день-два. Барыгует во всю. Вечером или ночью его забирают бойцы, прямо из квартиры, всегда три-четыре человека. Восьмой этаж, дверь бронированная.
- Если закупку делать, нужно будет спецов подключать, - перебил Скворцов.
- Закупку, не получится, - Ерохин закинул в папку несколько листов исписанных мелким ровным почерком. – У меня нет никого кто к нему вхож. Все левые приезжают. Я пока никого не «хлопал» на выходе, пусть прикормятся. Хочу своего человечка заслать, может прокатит.
- Попробуй, было бы неплохо. Ну а если не прокатит. Можно как всегда - напролом.
- Напролом, - согласился Егор, - Как всегда.

*****

Утро понедельника всегда не похоже на утро другого дня. Мрачнее оно, холоднее, и люди нервные, и транспорт хуже ходит.
Ерохин эту закономерность узрел давно, поэтому в понедельник предпочитал на работу ходить пешком. Не то что бы Егору это нравилось, скорее это была необходимость, как физическая зарядка и душевная разрядка одновременно. Мысли приобретали ясность, конечности бодрость. Вот только мозг всё время возмущался – нафига это тебе нужно?
- Я шагаю по проспекту, мне не нужно ничего, я надел свои очки и не вижу никого, - пропел  Ерохин, обходя очередную лужу. Унылая пора осень. Ночь все длиннее, грязи все больше. Птицы улетели на юг, насекомые забились в щели. Убегают, прячутся - наверняка что-то знают.
Всё вокруг прямо кричит тебе: «Бросай все эти никчемные делишки. Набивай досыта брюхо и ложись спать до весны. Незачем мерзнуть, бегать по холоду пуская сопли и дрожа на ветру. Кому и что ты хочешь доказать? То, что ты царь природы? Не смеши. Ты скорее раб. Выдумал сам себе ограничения, правила, работу. Ходишь гордо голову задрав. Тьфу. Дурачина.»
Ерохин, не замедляя шага смотрел на мрачные улицы.
- Как же хочется солнца. Скинуть тяжелую одежду, переобуть ботинки на шлепанцы. Набрать полные легкие свежего воздуха. Ощутить аромат моря, гор, леса. Поменять грязный обгаженный асфальт на нежно-зеленую травку. Постирать с лиц людей грусть, а с душ гнусность. Да хотя бы эти серые дома раскрасить яркими красками...
Егор остановился на пешеходном переходе. По проезжей части неслись, разбрызгивая грязь, машины. Звеня и скрепя – прополз ржавый трамвай. Светофор замигал, решая кому теперь стоять, а кому двигаться.
- Соберись тряпка! – скомандовал сам себе Ерохин и бодро зашагал через проспект.

*****

Вчера вечером Егорка пробовал подослать своего человечка к Цыгану, дабы попытаться купить грамм героина.
Как только была получена информация о том, что барыга на месте, Ерохин дал отмашку местному наркоману-информатору, а сам, в окно с лестничной клетки дома напротив, наблюдал что из этого получится. Дедуля-консьерж, с некоторым препирательством, но в парадное все же наркомана впустил. Минут через пять, томительного ожидания, наркоша из парадного вышел, и выбирая более безлюдные переулки поплелся к ближайшему скверику.
Ерохин постоял ещё некоторое время на своем дозорном посту, и убедившись что «хвоста» за информатором нет, последовал за ним.
В сквере торчок поведал следующее - «Дверь ему не открыли, в квартире было тихо».
Получив эти бесполезные сведения, Егорка вернулся на наблюдательный пункт.
До позднего вечера Егор курил и смотрел на сотни входящих и выходящих из парадного людей. Все они, от женщин с колясками, до дряхлых стариков с палочками, выглядели для Ерохина ужасно подозрительными. К вечеру Егорка проголодался как собака. Сигареты, вместо того чтобы притуплять чувство голода, наоборот стали вызывать острые спазмы в пустом желудке. А мочевой пузырь, заполненный до отказа, готов был взорваться и устроить наводнение в микрорайоне.
Он стонал, но терпел. Облегчиться в мусоропровод Егору не позволяла его внутренняя интеллигентность!
За полночь, когда Ерохин стиснув зубы уже готов был сдаться и пулей нестись в ближайший полисадник, наконец произошло то, ради чего он страдал.
В темноте, к парадному дома напротив, подъехал черный мерседес. Из автомобиля вышли трое здоровенных парней. Все они были смуглы, кучерявы и черноволосы. Спортсмены скрылись в парадном. Но ненадолго, уже через пару минут они вышли. С ними появился четвертый. Он очень отличался от высоких мускулистых парней, окружавших его со всех сторон.
Пожилой, сутулый, в помятом сером костюме и шляпе. Передвигался важно, не спешно. В руках этот солидный цыганский джентльмен нёс кожаный саквояж.
Кудрявые спортсмены суетливо открыли перед ним двери автомобиля, а когда главный залез внутрь, бегом расселись сами по своим местам и машина сорвалась с места.
Сразу после их отъезда Ерохин спрыгнул с подоконника, затушил сигарету, и с тихим криком: «Ща обделаюсь!», - бегом ломанулся вниз по лестнице.

*****

Теперь, шагая на работу, Егор размышлял. Значит ли неоткрытая барыгой дверь то, что он знает всех своих покупателей в лицо, или существует некий пароль для входа?
Однозначно нужно подключать к делу «наружку». Пусть следят за покупателями, устанавливают личности и места обитания. Брать их рядом с притоном нельзя, всколыхнем это болото и вся рыба заляжет на дно. Тем более когда речь идет о таких замечательных ребятах как цыгане. Ерохин давно был убежден, что единственной хорошо организованной преступной группировкой, (а проще ОПГ) на просторах нашей необъятной родины, являются только цыгане. Остальные ОПГ, по сравнению с ними всего лишь небольшие, хоть иногда и довольно сплочённые, отряды отморозков и головорезов. А те, так называемые ОПГ, о которых любят взахлёб рассказывать с голубых экранов умники журналисты, вообще, по сравнению с цыганами, неискушенные пионеры Тимуровцы.
Опыт показывал - все представители этого народа, живущие по законам фараонова племени, так или иначе имеют отношение к преступному миру. Стоило только заглянуть внутрь этой страшной, не подпускающей к себе чужаков системы, и вы бы обнаружили слаженный механизм состоящий из жесточайших законов и понятий. Четкая иерархия, распределенные роли, безжалостное наказание за проступки и смерть за предательство.
Трудились в этой преступной группировке абсолютно все, от голожопой детворы, до седых старцев: попрошайки, воры-карманники, гадалки, домушники, угонщики, рэкетиры, наркобарыги, мошенники, убийцы – каждый находил себе «достойное» место в этой криминальной корпорации.
Практика и опыт только подтверждали - ромы способны на всё и за своих стоят горой не на словах, а на деле. Если не помогали угрозы, им на смену приходил подкуп. Не хочешь продаваться, попадешь в больницу с переломами. Снова не дошло? Тогда проломленный череп в темной подворотне утихомирит бесстрашного борца за справедливость раз и навсегда. Обычно, менты и судьи не искушали судьбу, а сразу соглашались на деньги.
Егорка хорошо помнил историю, приключившуюся около года назад с арестом одной старой цыганки. Звали её Зарина.
Варила Зарина в своем доме за высоким забором, не борщ и не щи, а «черную» или как говорит методичка «опиум ацетилированный», или еще проще – «ширку».
Продавала она свое зелье всем, у кого денежка имеется. Жила, горя не знала. Кто ей мак и прекурсоры поставлял? Неведомо. Куда деньги прятала? Тоже не понятно.
Одинокая цыганская бабулька. Ни родни, ни друзей.
Зато наркоманы табунами ходили. Вся улица стонала и плакала. Детей боялись из дома выпускать. Кругом шприцы валяются, и отморозки бродят. У кого что плохо лежит - умыкают тут же.
Но настал день Х. Приехал славный УБНОН, повалил ворота и арестовал бабу Зарину. Изъяли тогда не меньше тыщи кубов готового «ширева», а маковой соломы было столько, что ее не весами, а ведрами меряли. Возбудили уголовное дело по четырем пунктам – хранение, изготовление, сбыт, содержание притона.
Народу собралось уйма. Пол района пришло проводить чертову бабку. Лица у всех радостные, как на параде в честь дня Труда и Мира.
Ерохин вдохновленный таким вниманием окружающих, отколол довольно безобидную шутку. Грузя очередной вещдок в милицейский ВАЗик, он очень тихо (чтобы услышали все местные) пожаловался сержанту: «Жаль успела старая ведьма деньги и золото в огороде закопать. Ну ничего приедем дня через три, найдем».
И уехали.
Отвезли бабушку в СИЗО, избрали ей меру пресечения - содержание под стражей. То бишь, посадили в ожидании суда. Не успели опера вечером отдышаться да по пятьдесят грамм выпить за успешно проведенную операцию, как затрезвонил телефон. Вначале, мужской голос с сильным акцентом настойчиво интересовался, кто из милиционеров задерживал Зарину. На вопрос Ерохина «С кем я говорю? Откуда у вас этот номер?» Голос из трубки предложил три тысячи долларов, если Зарину отпустят. Егорка засмеялся и бросил трубку. Но телефон продолжал настойчиво звонить, а голос с акцентом не собирался отступать.
Через час торгов, неизвестный предлагал операм уже десять тысяч американских долларов и новенький БМВ «тройку». Учитывая, что в то время, за эти деньги, можно было купить хорошую однокомнатную квартиру, на ребят навалила тоска.
- Черт! - возмущался Скворцов опрокидывая в рот очередные пятьдесят грамм и отправляя вдогонку кусок докторской колбасы. – Надо срочно увольняться и открывать точку по продаже «ширки». Ловишь этих сволочей, а на хату и тачку все равно за всю жизнь не заработаешь.
- Давай, – поддержал друга Ерохин, - А я тебя посажу, для очередной галочки и положительной статистики.
- Ну и гад же ты! – расстроился Юрка.
- А то, – ответил Егорка. – Наливай.
Еще через час телефон заговорил уже другим мужским голосом с таким же акцентом, но содержание разговора изменилось диаметрально противоположно. Теперь голос грозил операм расправой и всеми адовыми муками ожидающими их до, во время, и после смерти. Так же, с проклятиями и угрозами, вспоминались родственники ребят.
Телефоны трезвонили так часто и так громко, что у оперов начали сдавать нервы. Первым не выдержал Славка Волошин. Он молча встал, обошел все кабинеты и повыдергивал телефонные кабели из розеток.
К сожалению, эта история имела довольно неприятное продолжение. Через день Ерохин узнал, что следователь ведущий дело, выпустил цыганку на подписку о невыезде. Утром, баба Зарина вышла из райотдела, где у проходной её встретили соплеменники на роскошном автомобиле. На последок, она повернулась в сторону "казенного дома", и смачно харкнув скрылась в салоне мерседеса. Больше её никто не видел.
Спустя несколько дней, опера наведались в дом где она жила. Дом удалось опознать не сразу. Калитка и забор были повалены. К дому, точнее тому что от него осталось, подойти было практически невозможно. Двор и огород были перекопаны глубочайшими траншеями. Само здание растащили по кирпичику. Крыша рухнула, окна повыбивали. Казалось, что во двор упала авиационная бомба!
Тут-то Егорка и вспомнил о своей дурацкой шутке. Местные искали деньги и золото «закопанные» хозяйкой до ареста. Перевернули всё вверх дном, но клада, естественно, не нашли.
А еще через пару недель, следователь выпустивший Зарину на подписку о невыезде, приехал на новеньком BMW третьей серии...

*****

- Где, бляяя, раскрываемость! Где, бляя? – орал с утра начальник управления. – Хрен знает чем вы тут занимаетесь. Сегодня отработка по городу. Введен план «Нелегал». Всем, ВСЕМ сегодня показать результат! В отпуска хер у меня пойдете! У кого есть наработки по не славянам, сегодня реализовать и меня не волнует как вы это сделаете. Поляков!
- Тут, - одергивая пиджак поднялся Леха Поляков.
- У тебя там по таджикам что-то было. Сегодня чтобы закончил!
- Так точно, – рапортовал Леха, садясь на место.
- Фадеев.
- Я, - Димка Фадеев вскочил с места и замер по стойке смирно.
- Головка от часов «Заря». Что по неграм из общаги?
- Работаю!
- Херово ты работаешь! Чтобы сегодня, негры и героин были. Ясно?
- Так точно, – выпалил на автомате Фадеев, и медленно сполз на стул.
«Мда», - подумал Ерохин. - «Колбасит сегодня полкана нашего не по-детски. Похоже утром ездил в министерство на клизму. Теперь лучше дня два ему на глаза не показываться».
- Ерохин.
- Я, - Егорка поднялся.
- У тебя цыгане в разработке! Даю команду «фас».
- Рано, товарищ полковник. Сегодня никак нельзя, – сказал Егор и тут же пожалел об этом. Лицо начальника управления пошло багровыми пятнами. Большие черные глаза казалось, вот-вот вывалятся из орбит.
- Ты что? Опупел! – заорал полковник.
Заорал он конечно немного по-другому, но Егору не хотелось принимать на свой счет подобные фривольности.
– Да мне насрать на твою готовность! – продолжил заводиться начальник. - Валите на гражданку и там умничайте! Набрали гребаных папуасов в органы! – орал он уже на всех что есть мочи.
Его ругань сотрясала стены кабинета. Звуковые волны разрушительной силы таранили барабанные перепонки личного состава. Эхо отскакивало от потолка, срывая штукатурку и раскачивая шторы на окнах. Он вопил и матерился. Сравнивал оперов с представителями флоры и фауны. Вспоминал их матерей. Рассказывал, кого и на чем он вращал. Какие места им всем нужно посетить, какие вершины и впадины покорить.
К счастью для всех, когда присутствующие не на шутку начали переживать, выдержит ли старенькое здание такой ураган, полковник выдохся.
- Все всё поняли? – прошипел он напоследок. – Разойтись.
В кабинете воцарилась гробовая тишина.
Ерохину, прям нестерпимо захотелось подняться и захлопать. Он представил, как за ним встают все присутствующие и зал (а он представлял уже огромный зал) вначале медленно, но затем все громче и неистовей заливается аплодисментами. Слышны крики браво!
Егор дернул головой отгоняя наваждение.
Наконец, личный состав с облегчением выдохнул и наперегонки направился к двери.
- Володя.
От толпы отделился лейтенант Владимир, по фамилии Кашкин. Он шустро подбежал к полковнику и замер в позе получения ценных указаний. Подобострастно глядя на шефа широко раскрытыми глазами как верный пес, казалось он сейчас замашет хвостом и радостно заскулит.
- Володя, сделай мне пожалуйста кофе. И не уходи никуда, отвезешь меня к десяти в министерство.
- Так точно Владимир Сергеевич. Кофе с…
- Как всегда, – недовольно перебил его шеф.
"Как всегда" подразумевало, что коньяка в кофе должно быть больше чем воды, сливок и сахара вместе взятых.

*****

- Та ну его к монахам. Профукать такое дело только потому, что полкану нашему вожжа под хвост попала, – возмущался Егор.
- Не попала, – спокойно пояснял очевидное Волошин. - Ему её туда, сегодня утром в министерстве, генерал затолкал.
Опера уже минут сорок сидели в стареньком Славкином фольксвагене. Они припарковались недалеко от парадного и через затонированные стекла наблюдали за входящими и выходящими в дом людьми.
- Мне от этого не легче, - раздражённо сказал Егорка.
- Смотри на все проще, - авторитетно рекомендовал мудрый капитан Волошин. – И вообще меньше думай. И уж тем более не пытайся во всем смысл искать, а то бухать начнешь.
- Ну, бухать, пожалуй, не начну, но иногда желание всех послать и уволиться посещает. Идиотизм руководства зашкаливает, а терпеть его с каждым годом всё тяжелей.
- И жрать охота, - грустно отозвался с заднего сидения Скворцов.
- Вот Славик, если ты такой умный, - вдруг оживился Юрка, - объясни нам с Егором. Зачем, и как вообще можно, требовать от патрульных составления трех административных протоколов за дежурство? Это ж получается, пока он не найдет трех нарушителей общественного порядка, его командир со службы домой не отпустит. Что прикажешь делать рядовому патрульному? Естественно он хватает первого попавшегося гражданина, тащит в отдел, запугивает, выворачивает ему карманы, и строчит рапорт: мол товарищ справлял малую нужду в неположенном месте, сопровождая свой аморальный проступок громкой матерной руганью.
- А когда патруль сделал ему замечание, гражданин начал вести себя агрессивно, кидаться на прохожих и оскорблять представителей власти, – грустно, закончил за Скворцова Егорка.
- Так точно, - снова продолжил Юрик. – Зачем далеко ходить, давай нас возьмем. Почему, и главное кто придумал, что в каждом последующем месяце я должен раскрыть на одно преступление больше?
- Потому что, статистика для министра как... – Волошин запнулся, не в силах сходу сочинить удачный пример. - В графике раскрываемости необходим ежемесячный прирост. Цифры в табличке, должны быть красивыми, а кривая раскрываемости ровной, - спокойно ответил Волошин.
- Они что там совсем больные на голову? - не унимался Скворцов. - То есть я, в январе вообще не напрягаюсь, валю одного барыгу, изымаю наркоту и целый месяц создаю видимость работы. В феврале уже двух барыг мне нужно хлопнуть. И график покажет прирост сто процентов!
- А в декабре лучше в отпуск уйти, потому как двенадцать жуликов за тридцать дней поймать не реально, – усмехнулся Ерохин.
- Ну не бред? – Скворцов пожал плечами. - Или только я вижу эту лажу несусветную?
Егорка и Юрик вопросительно уставились на Славку.
- Знаете что, – Волошин не спеша открыл бутылочку лимонада, сделал пару глотков, серьезно посмотрел на ребят и безапелляционно заявил. – Идите вы оба в жопу!
Скворцов и Ерохин загоготали.

*****

«Тело» оглянулось по сторонам и впорхнуло в парадное. Ерохин уже дважды наблюдал тут эту дамочку.
- Наш клиент, - указал он пальцем на девушку.
Человек неискушенный, сказал бы, что эта особь женского пола, похожа на студентку. Лет двадцати отроду. Худенькая, среднего роста, темные волосы закрывающие половину лица. Толстовка с капюшоном, джинсы, кроссовки, сумка на плече. Обычная молодая женщина. Однако опытному экипажу фольксвагена, во главе с Ерохиным, от неё за версту разило наркотой и проституцией.
- Будем брать? – осведомился Волошин. – Или подождем представителя нашенского пола?
- Будем, – ответил за Егора Скворцов. – Надоело сидеть без дела. Задержим её подальше отсюда, и сразу ломимся в хату.
 Не дожидаясь возражений Скворцов вышел из машины.

Десять минут ушло на «подождать». Еще минут пять опера «вели» покупательницу, запрещенного дурмана, подальше от притона. Наркоманка шла быстро, напрямик через дворы к ближайшей остановке троллейбуса. В безлюдном месте у нее на пути, из ниоткуда выросли Ерохин и сотоварищи. С криками «Стоять, милиция!» руки девушки оказались в цепких «клешнях» Волошина. Изворачивающееся, царапающееся и матюкающееся тело пришлось повалить на землю и сковать наручниками. Не церемонясь с брыкающейся лярвой, Скворцов вывернул её карманы. В них ничего интересного не оказалось: паспорт (на имя Руденко Марии Александровны), ключи, немного денег, сигареты и зажигалка.
На вопрос Ерохина, - Маша, где наркота? – Тело, женского пола, предложило Егору пеший сексуальный тур.
Скворцов по рации вызвал «бобик». Потом, резво сбегал к ближайшему таксофону, перезвонил в районное отделение, и предупредил дежурного, чтобы задержанную встретила женщина-милиционер для тщательного обыска и изъятия у подозреваемой наверняка имеющихся запрещенных веществ.

*****

Через час Волошин, Скворцов и Ерохин снова стояли возле проклятого парадного. Славка держал в руках тридцати двух килограммовую гирю. У Егора был стальной лом, тоже кстати весьма тяжелый. Скворцову же досталось самое важное, но одновременно и самое легкое в экипировке милиционера – папка с протоколами и другими нужными бумажками.
- Куда? – строго спросил дед консьерж.
- Секьюрити, открывай дверь, – скомандовал Ерохин.
- К кому? – повторил дед, пристально разглядывая странную троицу.
- В сто шестьдесят третью, – ляпнул наугад Егорка.
Дед подозрительно посмотрел на лом в руках Егора. Грозно сдвинул брови медленно поправляя свои перемотанные изолентой очки в роговой оправе. С важным видом дедуля извлек откуда-то снизу пошарпаную тетрадку. Деловито раскрыв её посередине, он стал водить грязным ногтем по строчкам.
- В сто шестьдесят третью, говоришь?
- Ладно, дедуля, не напрягайся, – Егор достал удостоверение и сунул его в окошко. – Милиция, открывай.
- Так бы сразу и сказали, – консьерж в одно мгновение преобразился. – А я смотрю, не наши. Гиря то вам зачем?
- Да, открывай уже, - не выдержал Волошин. – Сейчас в тебя эту гирю запущу!
- Ах да, конечно.
Послышался писк электронного замка.
– Конечно, конечно. А в квартиру то, какую? - закричал он вслед.

Лифт судорожно трясся. На восьмом этаже, застонав от потуг, он со скрипом распахнул створки дверей. «Машка – шлюха» - оповестила надпись на стене.
Резкий запах мусоропровода заставил непроизвольно сморщить нос и громко выдохнуть.
Лифт еще раз скрипнул затворяя двери, и опера остались в темноте.
- Схема та же, - скомандовал Ерохин. – Я вырубаю на щитке свет. Если через пять минут, никто не выходит разузнать в чем дело, разхерячиваем замок.
Обычно, что бы «разхерячить» замок, хватало одного удара гирей. Реже приходилось помогать ей ломом.
Электрощит находился в конце коридора, и к счастью был расположен так, что в поле зрения глазка нужной квартиры не попадал. Егорка тихо на четвереньках пополз под дверью. Вдруг, дверь неожиданно качнулась задетая плечом Ерохина. Егор быстро вскочил на ноги, повернулся и прижал палец к губам, призывая коллег к полной тишине.
Медленно взявшись за ручку Егорка осторожно потянул дверь на себя. Дверь бесшумно открылась. Опера обменялись удивленными взглядами. Егор не стал долго думать, кивнув сотоварищам головой, он резко распахнул дверь и вбежал в квартиру. Следом ринулись Волошин и Скворцов. Юрий (а он единственный кто был с оружием) размахивая пистолетом пробежал через прихожую, попутно распахивая двери в ванную, туалет и кухню. Егор и Славка прямиком ввалились в единственную комнату.
- Пусто! - крикнул с кухни Скворцов.
- Пусто! - откликнулся в ответ Ерохин.
Квартира была пуста. То есть в ней не было не только людей, в ней вообще ничего не было. Из мебели, посередине комнаты стояло одно-единственное большое старое кресло. Рядом на полу лежал телефонный аппарат. Грязный затоптанный шнур тянулся от телефона в розетку, прикрученную к плинтусу около двери. Тяжелые плотные шторы закрывали новые пластиковые окна. На этом все убранство комнаты заканчивалось.
Ребята прикрыли входную дверь и осмотрелись более внимательно. Паркет отзывался скрипом при каждом шаге. Пустой коридор украшала тусклая лампочка под потолком. Туалет, ванная – унитаз, кран. Ничего лишнего, никаких вещей. На кухне кроме электрической плиты и мойки стоял стол и два табурета. Новенький электрочайник на подоконнике выглядел так неестественно, как «Lamborghini Diablo» на запорожском автозаводе.
- Мда, - только и выдавил из себя Ерохин. – Попьем чаю и расходимся?
- Ничего не понимаю, - расхаживал по комнате Скворцов. – Мы же точно видели, свет горел.
- Тихо вы, - вдруг встрепенулся Славка и шепотом продолжил, - может он покурить вышел? Ща засаду устроим.
- Сдается мне - предупредили цыгана. – Ерохин прошелся по комнате шаря руками по стенам и простукивая носком ботинка плинтуса. – Уходить нужно. Как бы нас самих не подставили.   
Рация громко запиликала, от неожиданности опера подскочили на месте.
Дежурный из райотдела сообщил, что у гражданки Руденко Марии Александровны нашли в носке пять грамм героина.

*****

Прошло больше трех месяцев, с тех пор как Ерохин был здесь последний раз.
Бетонный подоконник с пыльным окном, выходящим на соседний дом, за это время ничуть не изменился. Погода была просто мерзкая. Поздний декабрьский рассвет пригнал дождь. Весь день эта морось пыталась превратиться в снег, но видимо не рассчитала свои силы и сдалась оставив после себя гололед и сырость. Егор сидел на холодном подоконнике и медленно жевал булочку с маком.
Третьего дня, осведомитель Ерохина сообщил, что в квартире двести восемь снова был замечен свет.
Второй вечер подряд Егор, вооружившись терпеньем и биноклем, наблюдал за окнами злополучного притона.
Вчера наблюдения не дали никаких результатов. Ничего подозрительного замечено не было. Свет в окнах тоже не горел. Сегодняшний день обещал быть более плодотворным. Окна были плотно зашторены, но в квартире кто-то находился. Добротная белорусская оптика помогла различить некое движение и тусклый свет.
- Неужели вернулся гаденыш? – спросил вслух Ерохин. – На этот раз ты от меня не уйдешь. Теперь мне спешить некуда. Очередной идиотский план «Нелегал» не помешает мне взять тебя за жабры.
Егорка посмотрел на часы и снова жадно припал к окулярам бинокля.
- Три месяца ни слуху, ни духу. Я уж грешным делом подумал, что потерял тебя. Хорошо, что ты голубчик не съехал.
Егор нащупал в кармане пачку Честерфилда. Не вынимая руку, он откинул в сторону крышку и извлек сигарету. Привычным движением пальцев размял её и понюхал. Приятный запах табака слегка щекотал ноздри. Егор сунул сигарету в рот. Не отрываясь от окуляров, Егорка несколько минут в задумчивости жевал фильтр.
- Пора бросать курить, - прошептал Ерохин, прикуривая от серебряной (подаренной отцом) зажигалки.

Глубокой ночью, когда Егор уже хотел на всё плюнуть и покинуть свой пост, к парадному подъехал знакомый черный мерседес-бенц сто двадцать шестой модели. Остановившись напротив, мерс распахнул свои двери и явил на тусклый свет фонарей - четверых атлетов. «Спортсменов» украшали черные костюмы adidas и белые кроссовки той же фирмы.
- Не хватает только медалей на шеях, у этой цыганской сборной по дзюдо, – зло процедил сквозь зубы Ерохин.
Тем временем, трое атлетов прошли в парадное, а один остался около автомобиля. Егорка навел бинокль на окна квартиры. Минут через десять свет погас. Еще через три минуты двери парадного раскрылись и окруженный своими телохранителями, появился главный барыга.
Теперь вооруженный биноклем Ерохин смог рассмотреть его лучше.
«Барон» был на голову ниже своих защитников и старше их лет на двадцать. Барыге было под пятьдесят, тогда как его бодигвардам максимум по двадцать пять. Одет он был в темно-серый костюм и белую футболку, вместо рубашки.
Стоящий возле машины «спортсмен» тут же открыл заднюю дверцу, а сам прыгнул за руль. Один из бандитов достал из кармана купюру. Проходя мимо окошка консьержа, он сунул её в руку (уже знакомого Егору) дедуле.
- Ах ты ж сука! – подскочил с подоконника Ерохин отводя бинокль. От внезапного возбуждения все Егоркино тело начала бить мелкая дрожь.       
- Вот оно значит, как все просто, – рассуждал вслух Саня, когда машина бандитов уехала со двора. – Вот кто предупреждает о нежелательных посетителях. Ну дед, ну сволочь, ну я тебе устрою.

Уже по дороге домой Егор вспомнил, что во все дни, когда цыган приезжал продавать героин, на входе сидел дед-консьерж. Именно дед тянул время, не давая Ерохину, Волошину и Скворцову быстро попасть в дом.
Схема была проста до безобразия. Если консьерж замечал что-либо подозрительное, он звонил по телефону в квартиру. Причем снимать трубку и набирать номер дедуля наловчился не глядя на аппарат. Входная дверь еще не успевала закрыться за посетителями, а цыган уже был предупрежден.
Где он скрывался? В другой квартире, на лестнице, или уходил на крышу? Сейчас это было не важно. Важно то, что через дверь путь для милиции был закрыт.
- Ничего, - успокаивал себя Ерохин, перепрыгивая через лужи, - на каждую хитрую жопу, найдется болт с резьбой.

*****

Утром, войдя в свой кабинет, Егорку встретил сияющий от радости Скворцов.
- Поймал! – улыбаясь, заявил он Егору с порога.
Ерохин, не успевший еще как следует проснуться, не сразу понял про что говорит коллега. Он с недоумением посмотрел на довольного Скворцова, улыбающегося Волошина, и, как всегда, серьезного и невозмутимого «дядю Сашу» майора Нестеренко.
- Кого поймал? – тупо спросил Ерохин и только тут обратил внимание - Юркин сейф был открыт. Дверца и пол перед ним забрызганы яркой пурпурной краской. Скворцов, орудуя туалетной бумагой, выполняющей роль салфетки, вытирал все это безобразие.
- Крысу поймал!
- Да ну, – наконец-то все понял Ерохин.
- Иду я сегодня пораньше на работу. Подхожу к двери управы… Выбегает. Вся рожа фиолетовая. Размазанная.
- Кто? – не выдержал Егор.
- Какашкин - сволочь.
«Какашкиным», ребята, между собой прозвали лейтенанта Володю Кашкина. Иногда прозвище сокращали до «Кака» или совсем обидного - «Говно».
- Я его за шкирки и обратно в кабинет. Сейф открыт, лужа на полу. Говорю, что же ты мудила тут забыл? Он какую-то пургу нести начал, вырвался и за дверь к начальнику.
- И что?
- И ничего. Домой отпустили, до приведения себя в надлежащий вид. Жаль я ему шею свернуть не успел, – не унимался Скворцов, яростно оттирая краску с пола.
- Он теперь тут недели две не появится. Наверняка больничный возьмет.
- Пусть только появится. С ним и так никто дела иметь не хотел, а теперь вообще загнобят крысёныша.

*****

Небольшой белый микроавтобус остановился вплотную у первого парадного обычного дома, в обычном спальном районе города. Из бусика вышел Ерохин, посмотрев по сторонам темного безлюдного двора, Егор направился к двери. На часах у Ерохина было ровно 22:00.
- Я в двадцать восьмую квартиру, к Пете Филипенко, – ответил Егорка на вопросительный взгляд бабушки-консьержки.
Дверь пикнула и открылась. Ерохин распахнул дверь в подъезд на всю ширину и стал рядом, освобождая проход. Как только он это сделал, дверца микроавтобуса отъехала в сторону и пятеро ОМОНовцев в полной амуниции, масках и с оружием наперевес, влетели в подъезд. Следом, за группой специального назначения вальяжно проследовал Скворцов. Когда он поравнялся с окошком консьержки, оттуда, на него уже смотрели глаза в маске. Старушка с открытым ртом и удивленными глазами, не мигая, наблюдала за происходящим забившись в угол своей конуры.
- Телефон где? – спросил Ерохин входя в коморку консьержки. Видя, что реакции на его вопрос не последовало, Егор достал удостоверение и как можно спокойней добавил. – Милиция. Не бойтесь бабушка. Все в порядке.
Бабушка шумно выдохнула и перекрестила лоб.
- Нету у меня телефона, – сказала она прижав руку к груди. - Установили только в третьем и четвертом парадном.
- Вот и славно, - улыбнулся Ерохин. - Работайте дальше. Никому ничего не говорите. Рабочее место не покидайте. Мы за вами наблюдаем. Все ясно?
- Ясно, - закивала бабушка.

Опера, вместе с ОМОНовцами, погрузились в лифт. Ерохин нажал на обугленную пластмассовую кнопку верхнего этажа и лифт пришел в движение. Доставив милиционеров на девятый этаж, он скрипнул и уехал вниз.
Решетка на чердак была заперта навесным замком. Ребята извлекли из рюкзака кусачки по металлу и Егорка, лично, «расчистил» путь наверх. Бегом, в полной тишине, опера в сопровождении вооруженных бойцов выбежали на крышу. Добежав до входа в нужное, четвертое парадное, они снова воспользовались «кусачками» и попали на чердак, а с него на лестничную клетку.
Спустившись на этаж ниже, все семеро очутились перед дверью квартиры двести восемь.
Егорка достал из кобуры табельное оружие (старенький «ПМ»), глубоко вздохнул, и дал команду «Штурм!»
Двое спецназевцев схватили тяжеленный ручной таран с ручками по бокам. Синхронно размахнувшись, они с первого удара вышибли дверь.
По Егоркиным ощущениям, от команды «Штурм» до момента, когда он вслед за спецами вбегал в квартиру, прошло секунд пять. Цыган уже лежал на полу в наручниках лицом вниз. Над ним склонились ОМОНовцы в камуфляже. Рядом с цыганом лежал черный пистолет «ТТ». К счастью для всех, он не успел им воспользоваться.
- Ну вот и все, – сказал Егор входящему следом за ним Скворцову. – Первая часть марлизонского балета отыграна.
Преступник, вблизи, оказался еще старше, нежели думал Ерохин. Когда-то черные курчавые волосы, поредели и поседели. Пальцы украшали золотые и наколотые перстни. На шее красовалась толстенная цепь благородного металла с огромным распятием. Возле кресла, на котором до прибытия нежданных гостей, дремал цыган, стоял саквояж и кожаные коричневые туфли.
Ерохин подошел к цыгану, нагнулся и спросил.
- Ну что Будулай, облегчишь мне задачу?
Цыган, оправившись от первоначального шока, попытался подняться на ноги и что-то агрессивно закричал. Тяжелая плюха огромного спецназовца вернула его на пол заставив заткнуться.
- Ясно, – Егорка спрятал свой пистолет в кобуру под пиджаком. Опустившись на одно колено, он еще раз, со всей тщательностью, обыскал задержанного. Ничего не обнаружив, Ерохин подтянул к себе сумку.
- Теперь десерт. – Егор перевернул саквояж высыпая все его содержимое. На пол полетели денежные купюры, банки из-под витамин, ампулы медицинских препаратов, пустая бутылочка коньяка, курительная трубка, табак и книжка.
Скворцов подошел к этой кучке и поднял самое, на его взгляд, безобидное – книгу.
- «Любовница Дьявола», – прочел он вслух название с обложки. Пролистав книжку, он швырнул ее на кресло. – Адовое чтиво, – прокомментировал Юрик и побрел на кухню.
Ерохин первым делом пересчитал деньги. Оказалось, почти две тысячи долларов.
- Удачный день? – Егор пнул носком цыгана. – Посмотрим, что у тебя за витаминки?
Из четырех баночек – две оказались пусты - Егорка вытряхнул дюжину маленьких расфасованных пакетиков с белым порошком.
 - Героин, оружие, бабки – все в сборе. Прямо роял-флэш! – с довольной ухмылкой констатировал Егор.

Когда часы Ерохина показали 00:27 в квартире зазвонил телефон.
- Гости идут! Все по местам, – скомандовал вбежавший в комнату Скворцов. – К лифту!
Спецназовцы, скучавшие уже несколько часов без дела, с энтузиазмом выскочили в коридор. Прошла долгая минута, затем вторая. У Егора, от напряжения бешено заколотилось сердце. Дыхание сбилось, руки мелко задрожали в предчувствии опасности.
Еще мгновение и тишину ночи разорвали крики. «На пол! Милиция! Стоять!» В эту какофонию вплелся знакомый тенор Скворцова - «Сука! Убью! Лежать!»
Еще, через одну долгую минуту, снова наступила полная тишина. «Слава богу без стрельбы обошлось», подумал Ерохин выходя к лифту. На бетонном полу лежали трое «спортсменов». Егорка уже видел их в бинокль. Рядом с ними лежали два ножа и наган. На одном из бандитов сидел Скворцов. Периодически он лупил кулаком под ребра «спортсмену» задавая один и тот же вопрос «Что ты там говорил о моей маме?».
Пока бойцы спецназа поднимали и ставили к стенке всех задержанных, Егор прошёл мимо мусоропровода на балкон. Внизу во дворе, мерседес бандитов был блокирован микроавтобусом, и двое спецов уже разложили на капоте водителя бенца.
- Можно спускаться, – вернувшись скомандовал Ерохин.

Когда дверь парадного открылась, в ярком свете луны и тусклых фонарей появилась странная процессия. Трое «космонавтов» с автоматами вывели из парадного троих спортсменов в костюмах adidas. На лицах спортсменов, были видны следы недавнего спарринга, а их руки сковывали наручники.
Последним вывели барыгу. Согнувшись почти до земли, он сразу утратил весь свой авторитет. Поравнявшись с окошком консьержа, Егор увидел бледное лицо деда. Дед, с протянутой по привычке рукой в ожидании денег за свои услуги, замер от растерянности и страха.
Егорка вложил в руку деду десять долларов и громко сказал.
- Спасибо вам дедушка. Все сделали как вы и говорили. Всех взяли.
Цыган резко повернул голову испепеляя взглядом своих бешенных черных глаз деда-консьержа.
- Убью суку! – прорычал он уволакиваемый в темноту.

P.S. О дальнейшей судьбе деда автору ничего не известно.

2001 год
Егор Ерошкин