Отказной

*ОТКАЗНОЙ

(*постановление об отказе в возбуждении уголовного дела)

- Ерохин! Ты на месте? – В кабинет заглянул заместитель начальника отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Николай Петрович Марков. – Тебе дежурка утром материалы передавала на Сидоренко Сергея, не помню, как его там по отчеству?
Егор порылся в кипе лежащих на столе бумаг и ловко выдернул из самого центра этого вороха помятые листочки скрепленные огромной канцелярской скрепкой.
- Передала.
- Пиши “отказной”. Прямо сейчас!
- Как "отказной"? - Остолбенел Егор. - У парня изъяли два килограмма марихуаны!
- Я тебе сказал – пиши "отказной". Блин! Ну не мне тебя учить и объяснять. Давай, давай быстрее...
Марков отвернулся от Егора в коридор и крикнул в темноту:
- Иди сюда.
В проеме двери, рядом с Николаем Петровичем, появился молодой сутулый парень, в кожаной куртке и модных джинсах с дырами на коленях.
– Садись, жди. Старший лейтенант тебя позовет, распишешься и вернешься ко мне. Понял?
- Понял, - буркнул в ответ, входящий в кабинет, двадцатилетний юноша, с лицом человека не отягощенного интеллектом.
- Все улажено, - закрывая за собой дверь, расшаркался перед невидимым собеседником Николай Петрович.
- Тошно-то как, - вздохнул Ерохин.
- Чё? – Оживилось тело, наречённое при рождении Серёжей.
- Ничё. Заткнись, бери ручку и пиши.
Егор дал парню чистый листок и начал быстро надиктовывать.
- Начальнику РУ ГУ МВД… от… свои фамилию имя, год рождения, адрес прописки. Объяснительная. Я, Сидоренко Сергей Николаевич, рано утром вышел из дома номер двенадцать по улице Правды, где я проживаю с отцом и матерью. У меня был с собой кулек, в который я намеривался нарвать травы для моего любимого попугайчика Кеши. Он всегда очень радуется, если я приношу ему свежей травы и щебечет от восторга.
За домом в палисаднике росла высокая красивая трава. Я нарвал ее полный кулек. В это время, мимо меня проезжала патрульная милицейская машина. Милиционеры подошли ко мне, и спросили - что я делаю? Я пояснил, что рву траву для своего попугая. Один из милиционеров заглянул в кулек и сообщил мне, что это трава называется - конопля. До этого я не знал, что это за трава. Милиционеры попросили меня проехать с ними в ближайшее отделение, и я с радостью согласился. Пока мы доехали – трава засохла.
Я ранее не судимый. Наркотики не употребляю. Люблю животных и птиц. Теперь я знаю, какую траву рвать нельзя и больше этого делать не буду.
Дата, подпись. – Добавил Егор, забирая лист.
– Свободен!
Ерохин ещё раз просмотрел надиктованное сочинение. Ошибок было достаточно много. Теперь, для проверяющих органов - Серёжа убедительно выглядел типичным умственно-отсталым идиотом переростком.
Егор придвинул к себе старенькую, тяжелую как жизнь опера, печатную машинку «Ятрань». Зарядив в нее два листа бумаги, проложенные затёртой до дыр копиркой, Егорка ловко забарабанил по клавишам.
Печатная машинка в отделе была с небольшим изъяном, она “не выговаривала” букву “Р”.  Починить ее, по очереди, пытались все, но в результате - сломали клавишу окончательно.
“Картавая” звонко застучала, воспроизводя показания жертвы абсурдного задержания, и по ходу, внося свой неповторимый колорит во все слова с согласной (на все) буквой «Р».
Хитом Егоркиного творчества была объяснительная за опоздание на планерку, напечатанная им более года назад.
С подписью и резолюцией начальника Управления о взыскании, она почти попала в Личное Дело старшего лейтенанта Ерохина… Хорошо, замполит (в отличие он начальника) прочитал сей труд, где в числе прочего была фраза «… я спешил на *аботу, но т*олейбус на кото*ом я ехал, попал в большую п*опку и п*остоял в ней больше часа». Выговор Егор так и не получил, но с тех пор любое его опоздание вызывало хитрые улыбки сослуживцев и надоевший до оскомины вопрос «Что снова в попку попал?»
Добавив необходимых формальностей, минут через двадцать, Егор закончил свой труд заветной мантрой: «В возбуждении уголовного дела отказать в виду отсутствия п*еступного умысла и состава п*еступления. Заместитель начальника ОБНОН Октяб*ьского *айона, Ма*ков Николай Пет*ович».
- Хрень эту, сам подписывать будешь, – обратился Ерохин к отсутствующему в кабинете заместителю начальника.
Прокрутив пластмассовый валик сбоку у механического чудовища, он извлек из печатной машинки листики, присовокупил к ним объяснение задержанного Серёжи Сидоренко и материалы патрульно-постовой службы.
- Аминь. На сегодня рабочий день закончен.
Схватив свое сочинение, под названием «Отказной материал», Егор запихнул его подмышку, быстро собрал остальные разбросанные на столе бумаги и закинул все в сейф. Сейф он запер и опломбировал.
- Домой, шагом марш! - Скомандовал он сам себе, погасил свет и выскочил из кабинета.
Ловко прыгая через две ступеньки, Ерохин спустился на первый этаж. Пройдя двадцать метров по темному коридору, Егор очутился перед металлической дверью дежурной части.
- А я тебе говорю, не буду его принимать. Вези в райотдел. - Услышал Егорка голос дежурного прапорщика Николая.
В дежурке, начальник смены дядя Коля, а для посторонних - прапорщик Николай, спорил с командиром наряда патрульно-постовой службы.
Выглядело это как библейская сцена противостояния Давида и Голиафа. Низенький, но дерзкий Николай, и, напротив, огромный двухметровый богатырь в красном берете с автоматом наперевес.
На полу между ними лежал грязный дурнопахнущий гражданин со скованными наручниками руками.
Наверно, для лучшего понимания, стоит более подробно описать, что такое - дядя Коля.
Это щуплый пожилой мужичок небольшого роста с вечно красным лицом. Большой нос с прожилками и рыжие, торчащие во все стороны усы, придавали ему сходство с персонажем американского мультфильма – знаменитым ковбоем Сэмом Неуправляемым. Лет ему было далеко за пятьдесят. Милицейская форма смотрелась на нем как шахтерский комбинезон на балерине. Всегда мятая, потёртая на локтях и коленях. Пиджак с оторванными пуговицами и торчащими на их месте пучками серых ниточек, последний раз видел стирку и утюжку лет десять назад, еще на текстильной фабрике, перед отправкой на склад МВД.

- Ну будь человеком, дядя Коля, - оправдывался «Голиаф». – Оформи хулигана.
- Не-хо-чу! – упорствовал Николай. – Ты посмотри на него. Он же мне всю камеру засцякает и заблюет. На кой мне такой клиент? Кто за ним убирать потом будет? Ты?
- Дядя Коля, ну давай как-то решим вопрос.
По хитрому лицу прапорщика, Егор понял – Коля добился желаемого.
- Ну, давай решим. - Николай сделал вид что задумался. - Езжай на окружную и привези мне «уборщицу». Полы давно пора помыть. В камерах прибраться. Ночь длинная, а я один на смене скучаю.
Гигант с автоматом улыбнулся, поправил берет и направился к выходу.
- Тю, сразу бы сказал. Засекай, пятнадцать минут, и будет тебе девка.
- Только не такая страшная как в прошлый раз, - закричал в след дядя Коля.
- Хорошо, - донеслось с улицы.
Белозеров переступил через сопящего гражданина в наручниках, и кинул на заваленный всяким хламом стол документы.
- Коля, материал Морину передашь.
Прапорщик кивнул, сербая из надбитой чашки остывший кофе.
- Хорошего дежурства, – пожелал Ерохин выходя на улицу.
За ворота с рёвом выехал “бобик”. Включив синюю мигалку машина понеслась в сторону окружной за проституткой для прапорщика дяди Коли.
Свежий прохладный воздух после душного пропахшего никотином кабинета защекотал нос. Хотелось курить. Егор остановился на освещенном крыльце и достал из пачки сигарету. Чиркнув колесико зажигалки, Ерохин втянул в лёгкие крепкий табачный дым. Голова легко закружилась. Внезапно, появилось непреодолимое желание оказаться дома в кругу любимых близких людей, с бокалом теплого терпкого вина в руках.
- А что тебе мешает? - спросил Егорка сам у себя. Приду домой, открою красное полусладкое, подогрею в кастрюльке, щепотку корицы брошу, сяду, укутаюсь в плед и буду глинтвейн смаковать.
В воображении Ерохина помимо пледа и теплого вина, появился камин, люстра в сто свечей под сводом десятиметрового потолка, теплая медвежья шкура под босыми ногами, косматый ирландский волкодав, чучело медведя в углу, коллекция старинных ружей, аккуратно расставленных вдоль стены и, конечно же, невероятно красивая молодая женщина…
- Стоп, стоп, стоп, - грустно вздыхая остановил себя Егор. - Сегодня ограничимся пледом и вином.
Ерохин кинул окурок в урну и шагнул в темноту улиц.
- В конце концов, - продолжал размышлять Егор. - Даже Коля, умудряется романтично провести время на дежурстве. Как сказал Саша Пушкин устами Гремина - «Любви все возрасты покорны, ее порывы благотворны…» Будет Николай сегодня счастлив и обласкан какой-нибудь Анжеликой, Мальвиной или Виолеттой. А та в свою очередь, не смотря на бесплатно отработанную смену, заручится лояльностью и поддержкой милиции, на случай непредвиденных обстоятельств в будущем. Такой вот бартер.
За проститутку Ерохин был абсолютно спокоен. Егор имел с ними дело один-два раза в год, во время бесполезных показательных облав, и убедился, что девки они крепкие, как правило, сельские и работящие. Такая, и полы вымоет и мусор возле ГОМа подметёт, а если надо, то и потолки побелит, и снег зимой лопатой раскидает. Ей что тряпка, что метла, что вилы с граблями, что вялые причиндалы прапорщика - со всем управится.
У Егоркиного друга и коллеги по цеху Юрки Скворцова, даже была своя теория по поводу облав на проституток. Как-то в светской беседе за чашечкой коньяка, обретя соответствующую кондицию, он заплетающимся языком, всерьез доказывал Ерохину, что облавы на проституток проводятся исключительно с научной целью. Так ученые из управления внутренних дел, узнают маршруты миграции, степень оседлости, болезни, состояние и срок жизни ночных бабочек. На аргументы Егора «Как это возможно? И какие ученые могут быть в Управлении»? Скворцов, заплетающимся языком, раздраженно отвечал - «Из секретной лаборатории! О них мало кто знает, но они есть»! С таким неоспоримым доказательством, Егорке пришлось согласиться. Тем более на утро, выйдя из транса, Скворцов не помнил ни слова из этой пьяной беседы, а на вопрос Ерохина «Расскажи мне пожалуйста еще раз, о секретных ученых и миграцию проституток», Скворцов со словами «Ты совсем, Ерохин, мозги пропил?», покрутил пальцем у виска.

1999 г
Егор Ерошкин